Об элите
беседа игумена Петра (Мажетова) со студентами Миссионерского института
Человеческое общество не может существовать без «фермера» (отсылаю вас к роману Джорджа Оруэлла «Скотный двор»). Мы часто думаем, что «фермер» – это какой-нибудь президент или премьер-министр или император. Но это не так. Кто может быть в духовном смысле «фермером» в обществе, лишаясь, которого общество становится бесхозным? Отчасти Церковь является тем звеном, которое организует все общество. Но ведь есть и неверующие люди, есть и маловерующие, есть люди, которые не нуждаются в священнике, в Церкви. Мало того: к сожалению, бывает, что и священники не являются в быту примером для подражания.
Общество существует, если в нем есть элита. Каким бы жестким, смелым, идейным и т.д. ни был правитель, у него ничего не получится, если в обществе нет элиты, – ему не на кого опереться. Элита, элитарность – это тема очень серьезная.
Какими качествами должен обладать человек, чтобы иметь право быть причисленным к элите? Он должен быть патриотом. Если я люблю свою родину, то я не могу не любить другие народы. Я не могу не любить, допустим, Францию, французскую культуру, философию, поэзию, потому что любовь назидает, она меня поднимает, она заставляет меня жить широко, открыто. Ненависть же меня съеживает, сокращает, сжигает. Любовь делает человека счастливым, а ненависть, – наоборот: человек сам страдает от несчастья и транслирует свое состояние другим.
Какими еще качествами должен обладать человек? Благородством. Он должен быть нравственным, чтить традиции. Падение нравственности приводит к пошлости. Слово «пошлость» родственно словам «ходить», «исхоженный», «истоптанный». Пошлый – это такой, по которому уже шли. В чем заключается современная пошлость? В утилитарности, прагматичности, низменных интересах, меркантильности. Для пошлого человека нет ничего святого. Он циничен. Это человек, который может все продать и все купить. Кого можно назвать элитой? П. А. Столыпина, императора Николая II. Элитой были многие архиереи, патриархи, иеромонахи.
Люди играют в компьютерные игры. Разве это не пошло? У человека низменные интересы, низменные удовольствия. Это тоже пошло. Интересуют ли нас романы, которые интересовали людей в XIX в.? Есть ли в нашем обществе те фильмы, которые были, предположим, в 70-ые гг. XX в.? А вера может быть пошлой? Пошлое христианство может быть? Конечно. Когда человеку много не надо: пасхальное яйцо съел, маслом помазался, иконочку в машине повесил – и ты православный. В действительности «пошлое» и «православие» – это слова взаимоисключающие. Там, где Православие, не может быть пошлости, а там, где пошлость, не может быть Православия. Речь идет о псевдоправославии.
Человек, принадлежащий к элите, должен обладать интеллектом, быть эрудированным, он должен иметь чувство благодарности к своей родине, которая его взрастила. Он должен быть носителем нравственности, быть смелым. Он не должен поступать так: «куда все, туда и я».
Что нужно человеку, чтобы эти положительные качества ожили в нем? Нужна аскеза, то есть подвиг.
Пошлому человеку легко жить, у него все «с маленькой буквы». И никакой аскезы. Суть элитарности в том, чтобы уметь жить, чувствовать, говорить «с большой буквы». Сама Церковь, само монашество, само христианство, если они без аскезы, – это тоже – «с маленькой буквы».
Обратимся к Евангелию:
1) «Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям» (Мф. 5: 13-14);
2) «…всякий огнем осолится, и всякая жертва солью осолится. Соль – добрая вещь; но ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите? Имейте в себе соль, и мир имейте между собою» (Мк. 9: 49-50);
3) «Соль – добрая вещь; но если соль потеряет силу, чем исправить ее? ни в землю, ни в навоз не годится; вон выбрасывают ее» (Лк. 14: 34-35).
Что объединяет все три Евангелия? Элита обрисована в Евангелии словом соль – соль земли, соль общества. «Если соль потеряет силу, что сделает её соленою?». Бывает ли такое, чтобы соль потеряла силу и что её сделает солёною? Соль – это явление, форма, бытие, это то, что должно быть солёным, то, что должно исцелять, оздоровлять, предохранять от гниения. И вдруг эта вещь перестаёт быть солёною. Интересно отметить, что кроме как солью, она ничем другим быть не может. Например, человек хочет быть священником. Бог это увидел и благословил его, человека рукоположили. Вдруг в какой-то момент он испугался, поддался соблазнам, отказался и, когда он снимает с себя священный сан, он теряет все. Он все время как изгнанный Каин, везде ищет и не может найти покоя. Когда монах отказывается от своего сана, он, который был призван быть духовной элитой, оказывается не удел. Он выбрасывается на обочину жизни.
Каждый из нас призван быть элитой, призван жить в аскезе. Если мы взялись учиться в институте, то это своеобразная аскеза, борьба с собою, со своими низменными желаниями, борьба со своим саможалением, это подвиг. ОТ борьбы нельзя отказываться. Если мы к ней призваны, то мы обязаны идти по этому пути. В этом, мне кажется, заключается счастье – остаться солью.
Каждый человек для Бога есть элита. К каждому из нас обращены эти слова: «Ты соль земли, если ты не будешь солью – тебя выбросят вон». Каждый из нас призван быть этой солью и почувствовать, что является этой солью. Это счастье! Если человек отказывается от своего пути, он чувствует, что он перестал быть солью, а кроме как солью, он ничем не может быть. И это становится несчастьем. И, когда человек боится жить «с большой буквы», он становится пошлым.
Интересны слова: «всякая жертва солью осолится». Что это значит? «Жертва Богу – дух сокрушен», а сокрушение духа – это по сути дела не только лишь смирение, когда человек подавляется, падает на землю, а сокрушение духа в течение всей жизни – это страдание, с которым ты соприкасаешься, сталкиваешься и через которое ты проходишь, живя жизнью, творя те или иные дела. Разве не жертва Богу, когда человек отнимает у себя время, недосыпает, недоедает и учится, например? Разве не является жертвой Богу какое-то дело, на которое меня благословляет священник? Разве это не жертва Богу, когда я держу посты? А воспитание детей? Когда я мучаюсь, страдаю, вымаливаю у Бога ума, благочестия своим детям. Все это очень тяжело. Меня на эту мысль навело выражение Паисия Афонского: «Всякое дело не может называться евангельским, если оно не пройдет через сердце». Через сердце, то есть через страдание. Наше дело – это наша жертва, но если оно без соли, без страдания, то оно не принимается Богом.
Жизнь без страданий – это несолёная, пресная пища. Это пища пошлая – в стиле «мак дональдс» – всё безвкусное, пакетированное, быстро сделанное, как жизнь без изюминки, без глубины, без тепла, без энергии. Современная жизнь опошлена. Раньше, чтобы суметь перевести с иностранного языка, надо было долго изучать его, а сейчас: клик в компьютере – и готово. Раньше, чтобы быть эрудированным человеком, нужно было много знать, тренировать память. А сейчас в Интернете можно найти ответ на любой вопрос. Пошлость современной жизни – это легкие ответы на все сложные вопросы. Это то, чего мы должны бояться, то чего мы должны избегать.
Напоследок приведу изречения Святых Отцов. У одного аввы спросили: «Отец, что будут иметь монахи после нас?». Ответ аввы: «Монахи после нас будут иметь вдвое меньше нашего». Снова спросили монахи авву: «А что будут иметь монахи после них?». Ответ аввы: «Монахи после них будут иметь ещё меньше». Снова вопросили монахи: «А что будут иметь монахи в конце времен?». Ответ аввы: «В конце времен монахи ничего не будут иметь, но придут искушения, и эти монахи будут выше наших отцов».
Мир так устроен, что он влечет к облегченности всего: православие-лайт, христианство-лайт, наука-лайт. Любовь тоже должна быть легкой. Все умаляется, все облегчается. В том и заключается проблема, что мы должны желать сложности. Мы должны желать серьезности, мы должны желать, как бы это парадоксально ни звучало, трудностей.
Чем отличается пламенная дружба от семьи? Я дружу с ним до тех пор, пока он является мне другом. Если мы потеряли интерес к нашей дружбе, то мы можем перестать дружить. А в семье не так: нравится тебе жена или не нравится, нравишься ты ей или не нравишься, ты должен сохранить семью. В этом заключается аскеза, в этом заключается подвиг. Вот как раз в жизни у нас все происходит, как в дружбе. Я имею право дружить, но могу и отказаться от дружбы, как говорится, я хозяин своего слова. Я дал слово, я его и забрал.
Надо, прежде всего, спросить себя: а не слишком ли я легко отвечаю на вопросы? а не слишком ли все для меня предельно понятно? Сократ говорил: «Я знаю, что я ничего не знаю». Все духовные и жизненные вопросы должны вызывать у нас затруднения. Если я чего-то хотел в жизни чистого, возвышенного, интересного, великого, значит, я не имею права отказываться от этого. Иначе, действительно, я не смогу стать солью. Нас всех Господь призвал к христианству, и мы должны, насколько это возможно, остаться христианами, христианами с большой буквы. От этого зависит наше спасение. И наша способность оставить после себя элиту. Все мы вышли из народа, «дети семьи трудовой», мы не можем похвастать благородным воспитанием. Но мы можем похвастать нашим будущим, если наши потомки смогут стать элитой, на которой держится общество. В этом заключается наше призвание.
